Если долго не слышишь, уроки становятся жесткими

Да я и не хочу от нее избавляться. Она не один раз спасала мою жизнь от полной ж...

Я смотрю на медицинское заключение по поводу здоровья моего сына и понимаю, что я офигенная мать и вообще большая умница. Это сделала я. Все. Начиная с его рождения и до сегодняшней записи в его медицинской карточке.

Едва выжив после родов, он стал здоровым малышом. Абсолютно здоровым, без тени воспоминаний о том, что с ним было. Это черта. Это итог. Ты можешь перевести дух. Ты наконец можешь выдохнуть.

Сейчас я могу сказать, что прошла уроки предательства. Я даже не буду смягчать это слово субъективностью моего восприятия. Не хочу. Каждый в этой истории делал свой выбор. Пусть для него история окрашена другими цветами, я с полной ответственностью могу назвать это тем, чем это стало для меня.

Каждый человек рано или поздно находит того, кто причинит ему максимальную боль. Зачем я выбрала для себя именно этот урок, мне кажется, я понимаю. Сейчас понимаю. Тогда я просто была втянута в игру так же, как и многие из вас сейчас.

Я думала, что люблю. Любовь равно боль. Кто из родительской семьи не вынес этого? Надо было перепрошить себя полностью, чтобы выбрать другое: любовь равно свобода и свет.

Я говорила: «Ты ломаешь меня. Я чувствую физически, как хрустит позвоночник». Он отвечал: «Угомони свою гордыню. Я делаю это для тебя». Я говорила: «Ты не уважаешь меня». Он отвечал: «Тебе нужна любовь или уважение?». Я говорила: «Я должна заниматься своим делом». Он отвечал: «Занимайся, если хочешь остаться одна».

О чем я жалею? О том, что не ушла сразу. Сразу, как только мое достоинство начало плакать. Я перестала слушать его. Я перестала слушать себя. Это не гордыня говорит тебе: «Беги», это твоя сущность вопит: «Ты теряешь себя».

Если долго не слышишь, уроки становятся жесткими. Очнись, наконец!

Он предал первый раз, когда сбежал, узнав о беременности. Перед этим устроил грязную сцену с обвинениями и оскорблениями. А то, что я отказалась идти на аборт, он мне потом регулярно и долго припоминал. Никто не хочет быть подлецом, поэтому проще переложить ответственность.

Надо было уйти, а я простила. Стресс у человека. Когда ребенок прорывается сквозь предохранение, это судьба. Это Бог. Я больше не рискую отказываться от его подарков, даже если в праздничной упаковке спрятано очередное испытание. Надо брать и выдержать. И в этом самый настоящий духовный рост. Я думаю так. Каждый решает сам.

Потом он вернулся. И он помогал. Я думала, любит. Сейчас понимаю, причина была все та же — быть хорошим перед друзьями и родителями. А мы видим то, что хотим видеть.

Беременность была тяжелой. Больница, больница, больница… Пять месяцев из восьми. К этому ко всему я еще и заболела. Тяжелейший бронхит в 34 недели. Он сбежал снова. К родителям. Помогать якобы.

Я страдала от жуткого кашля и не могла встать с дивана от температуры, а он по телефону говорил, какие лекарства мне надо купить. Я вспылила один раз, и он привез продукты и лекарства.

В 35 недель мне сделали экстренное кесарево. Ребенок задыхался внутри. В роддом я ехала одна. Мама прилетела туда на такси, чтоб быть рядом. Сейчас она говорит, даже если бы он изменился кардинально, она все равно не смогла бы его простить.

Картина, как я одинокая, больная и беременная в приемном покое прошу спасти ребенка, навсегда останется в ее памяти. Наверное, у него были основания не спешить ко мне на помощь.

Ребенок родился с инфицированием и в крайне тяжёлом состоянии. Месяц в реанимации. Неработающие желудок и кишечник. И самое страшное, пострадал мозг. Но это стало известно потом, уже дома.

Через два месяца выяснилось, что у ребенка собирается жидкость в головном мозге — гидроцефальный синдром. Головка росла на глазах. Страх, паника и подавленность. Врачи, УЗИ, лекарства. Он был таким больным, что спать мог только на мне. Буквально. На моем животе. Я так и спала — лежа на спине, малыш сверху. Спал по полчаса.

Препараты по времени. Висел на груди часами. Было очень тяжело. Сутки утратили день и ночь…Через месяц пребывания малыша дома, он снова сбежал. Опять к родителям. Помогать. Мы остались одни. С продуктами, готовками, лечением, невысыпанием…

Он приезжал раз в неделю на час-два и успевал вынести мозг. Не так подала, не то сказала, хотела помощи… Доводил до слез и уезжал. Я ждала. Когда он привыкнет к отцовству. Когда ребенок подлечится и подрастет. Я надеялась, все изменится. А оскорбления становились все тяжелее, втаптывание в грязь все сильнее…

Он просто хотел уйти и давно уже ничего не чувствовал, это я была в иллюзиях. Я была зависима. Во всех аспектах. Эмоционально, финансово, психологически, физически. Я боялась остаться одна. Я думала, что не справлюсь.

Я закрыла на замок свою гордость, пока однажды она не взорвала дверь. И я решила сказать… Все. И гори все синим пламенем.

Чтобы усмирить, меня лишили средств. Совсем. С четырехмесячным больным ребёнком на руках и дочкой-подростком я осталась без денег. В тот момент мне помогли мама и сестра, они удержали от крайней степени отчаяния. Надо сказать им еще раз, как я их люблю.

Потом меня спасла и вытянула работа. Я прочитала у Хакамады, когда тяжело заболел ее ребенок, она не стала кормить своими мыслями и энергией болезнь, она переключилась на свое дело. Рьяно и активно. И, верьте мне и ей, это лечит. И тебя саму и ребенка.

Разборки, выяснения, попытки примирения… Когда малышу было полгода, мы расстались совсем. Он думает, из-за моей статьи, но это был повод… Странное дело, когда я занялась собой и своей жизнью, когда я перестала думать о том, что думает и чувствует он, все начало налаживаться.

Ребенок начал выздоравливать. Как только я сомневалась, жидкость в мозгу малыша увеличивалась, как только возвращалась в себя, ребенок нормализовался. И день за днем, шаг за шагом мы отстраивали свою жизнь…

Простила ли я? Простила. Каждый выбирает то, каким быть и как жить. Забыла ли? Нет, не забыла. Забила, вернее. А забывать не хочу. За маркеры подлости я заплатила слишком дорого.

Сейчас у моего ребенка есть отец. Малыш его любит, и тот его — тоже. Он участвует и материально, и морально. Я не желаю ему зла и не держу обид. В малыше есть его часть, и это главное.

Все прошло, но… Я не люблю, когда говорят, что семья — это труд, что надо долго и кропотливо строить отношения. Их можно строить только тогда, когда этого хотят оба. Более того, не с каждым и можно. Если человек — слабак, то это навсегда. Изначальную ошибку выбора можно исправлять только другим выбором.

Я не люблю, когда меня критикуют за силу. Я не помню, просила ли я у Бога эту силу, но он точно дал мне испытания, чтобы она могла проявиться. Моя сила — это ответственность. Когда больше никто, кроме тебя. Когда отступать некуда. Когда ты сама — не только опора для себя, но и гарантия стабильности для своих детей. Выберите это, а потом скажите, что сила не нужна.

Я не люблю, когда мой внутренний стержень считают недостатком. Я не упала и не разрушилась только потому, что он есть. Я не спилась и не сошла на дно от безысходности. Моя неженская целеустремленность вывезла и меня, и моих детей. И сейчас я знаю, что выдержу все. Главное, что есть я. Все остальное — будет.

Зачем я прошла все это? Возможно, затем, чтобы рассказать вам. Чтобы вы меня услышали. Бог хочет, чтоб вы вспомнили, кто вы есть, чтобы это знание вы несли через всю жизнь.В вашей жизни может рухнуть все. Но вы остаетесь. И вы со всем справитесь.

Автор: Лилия Ахремчик